Байки

[Коваль]

Было это несколько лет назад. В одну деревню приехала делегация из Японии по каким-то там сельскохозяйственным вопросам. Председатель принимающей стороны был мужик весьма представительный — весом за полтора центнера кило и 2 метра ростом, ну и как положено заросший от головы до пят, с огромной бородой — ни дать, ни взять великан из страшных снов японских самураев. В вечер расставания российская сторона, как это принято устроила пир. Домашнее вино с самогоном рекой, ну и поросята запечёные целиком с яблоками.
Председатель сидел во главе стола, вместо бокала он использовал вазу для фруктов литра на два, а поросенка ел (важный момент!) следующим образом — посыпал солью и отламывал большой ломоть мяса (как в старину на больших пирах).
В один прекрасный момент маленький японец, что восседал в непосредственной близости пролил на свои брюки вино, председатель не долго думая посыпал его брюки солью, дабы пятно было легко отстирать.

Японец почему-то потерял сознание...

[Коваль]

Еду я в электричке. Входит бомж. Синяк синяком. Морда опухшая. На вид лет тридцать.

Оглядевшись, начинает:

— Граждане господа, три дня не ел. Честно. Воровать боюсь, потому что сил нет убежать. А есть очень хочется. Подайте, кто сколько сможет. На лицо не смотрите, пью я. И то, что дадите, наверное, тоже пропью! — и пошел по вагону.

Народ у нас добрый — быстро накидали бомжу рублей пятьсот.

В конце вагона бомж остановился, повернулся к пассажирам лицом, поклонился в ноги.

— Спасибо, граждане-господа. Дай Вам всем Бог!

И тут вдруг сидящий у последнего окна злобного вида мужик, чем-то похожий на селекционера Лысенко, только в очках, вдруг как заорет на бомжа.

— Мразь, гнида, побираешься, ****. Денег просишь. А мне, может, семью нечем кормить. А меня, может, уволили третьего дня. Но я, вот, не прошу, как ты, мразь.

Бомж вдруг достает из всех своих карманов всё, что у него есть, тысячи две, наверное, разными бумажками с мелочью, и протягивает мужику.

— На, возьми. Тебе надо.

— Что? — фонареет мужик.

— Возьми! Тебе нужнее! А мне еще дадут. Люди же добрые! — сует деньги мужику в руки, отворачивается, распахивает двери и уходит в тамбур.

— Эй, стой! — вскакивает мужик и с деньгами в руках выбегает за бомжом в тамбур.

Весь вагон, не сговариваясь, замолчал. Минут пять мы все внимательно слушали диалог в тамбуре. Мужик кричал, что люди — дерьмо. Бомж уверял, что люди добры и прекрасны. Мужик пытался вернуть деньги бомжу, но тот обратно денег не брал. Кончилось всё тем, что бомж пошел дальше, а мужик остался один. Возвращаться он не спешил. Закурил сигарету.

Поезд остановился на очередной станции. Вышли и вошли пассажиры.

Мужик, докурив сигарету, тоже вошел обратно в вагон и присел на свое место у окна. На него никто особо не обращал внимания. Вагон уже жил своей обычной жизнью.

Поезд иногда останавливался. Кто-то выходил, кто-то входил.

Проехали остановок пять. Вот уже и моя станция. Я встал и пошел на выход.

Проходя мимо мужика, я бросил на него беглый взгляд. Мужик сидел, отвернувшись к окну, и плакал…

[Коваль]

Русский, французский и китайский лингвисты решили написать имена друг друга, каждый на своем языке.
— Моя фамилия Ге, — сказал француз китайцу.
— В китайском языке два иероглифа «Ге», но, к сожалению, ни один из них не подходит для фамилии.
— Почему?
— Потому что один имеет значение «колесо», а другой передает звук, с которым лопается мочевой пузырь осла.
— А что плохого в колесе?
— Мужское имя не может быть круглым, все будут считать тебя педиком. Для твоего имени мы возьмем иероглиф «Шэ», означающий «клавиатура», «корнеплод», «страница», а также прилагательное «бесснежный» и дополним его иероглифом «Нгу», означающим мужской род. В конце я пишу иероглиф «Мо» — «девственный».
— Но.. .это, мягко говоря, не совсем так..
— Никто не будет считать тебя девственником, просто без иероглифа «Мо» иероглифы «Ше-Нгу» означают «сбривающий мамины усы».
— Хорошо, теперь я напишу твоё имя.
— Моя фамилия «Го».
— Отлично, я начну твою фамилию с буквы G.
— Что означает буква G?
— У нас, европейцев, сами по себе буквы ни хрена не значат, но, чтобы проявить к тебе уважение, я поставлю перед G букву H — во французском она все равно не читается.
— Отлично! Дальше O?
— Нет, чтобы показать, что G — произносится как Г, а не как Х, надо после G поставить букву U, а также H — чтобы показать, что U не читается сама по себе, а только показывает, как правильно читать G, и буквы EY, показывающую, что слово не длинное и скоро кончится.
— Hguhey.. дальше O?
— Нет, О во французском произносится как А или Ё, в зависимости от стоящих по соседству букв, ударения и времени года. Твое чистое О записывается как AUGHT, но слово не может кончаться на T, поэтому я добавлю нечитаемое окончание NGER. Вуаля!
Русский лингвист поставил бокал на стол, взял бумажку и написал «Го» и «Ге».
— И всё?
— Да.
Француз с китайцем почесали в затылке.
— Хорошо, как твоя фамилия, брат?
— Щекочихин-Крестовоздвиженский.
— А давайте просто бухать? — первым нашелся китаец.
Русский кивнул и француз с облегчением поднял тост за шипящие дифтонги.

[Коваль]

Только что приехавший, крепкий мужчина выбрал свободный лежак, бросил на него сумку, присел и тут же вскочил, произнеся на весь пляж крепкое словцо, понимаемое даже нашим «выдавальщиком» полотенец Саидом.
— Чёрт, гвозди торчат … Я шорты порвал!
Я кивнул: — Привет, сосед, лежаки, действительно, старые!.. Здесь у них плотник с лестницы упал, сломал ногу… Вот и обещают целую неделю прислать подмену из другого отеля… Вас как зовут, вы откуда?
— Лёха, из Самары!
— О, земляк-волжанин! А я – Виктор, из Ульяновска… Ну, давай сразу на ты… Если что здесь понадобится, — помогу на арабском языке…
Лёха осмотрелся под грибком, поднял камень и забил им гвоздь в рассохшемся лежаке. Но к подголовнику с камнем было не подобраться…
Он внимательно посмотрел на египтянина на высокой пальме, привязывающего большую сетку.
— Во, работа!.. Мужик груши околачивает…
— Финики подвязывает, чтобы не падали… А зачем он тебе?..
— У этого типа на пальме из сумки молоток торчит… Скажи ему по-ихнему, пусть кинет мне на пять минут. Я – плотник… Быстренько подправлю лежак…
…Удивлённый египтянин-«финикиец» осторожненько сбросил мне с пальмы молоток, и Лёха деловито застучал им по нашим лежакам…
Да, это был Мастер! Мой лежак и соседний, где пенсионерка Прасковья Павловна с внучкой всегда мучились с подголовником, Лёха «прошерстил» походя… На весёлый перестук молотка оглянулись и другие отдыхающие…
— Герр Гроссмайстер, битте шён! - высоченный баварец Гельмут, ростом 230 см, с кем я часто нырял возле рифа, умоляюще смотрел на Плотника.
— Лёха, тебе придётся ему лежак НАРАСТИТЬ… Вон, захвати запчасти от сломанного… Сходи, окажи интернациональную помощь…
От немецкой четы Лёха вернулся, вертя в руках пятиевровую купюру… « Всё, нарастил… На этом лежаке теперь и верблюд уместится!..»
«Мастер Молоток», как уже окрестили Лёху благодарные отдыхающие, не успел договорить, его за руку повела на дальний конец пляжа почтенная мать семейства, показавшая сынишку, прищемившего руку неисправным лежаком. Отдыхая и решая кроссворд, я периодически, с разных концов пляжа, слышал стук, напоминающий чечётку дятла.
…Подошедший через час Лёха вывалил на полотенце пригоршню купюр:
- Так, доллары… А это, стало быть, их египетские фунты… …Смотри, а это англичане – всего только пять фунтов дали… Я им три лежака обустроил и верёвочку для купальников прибил… Вот скупердяи!
Я пригляделся:
- Зря ты, Лёха!.. Представители Королевства Её Величества дали тебе, действительно, фунты, но… фунты СТЕРЛИНГОВ… Это побольше, чем доллары и даже евро…
Лёха отдал молоток подошедшему «финикийцу» и на радостях «отстегнул» ему фунтов тридцать (египетских)… Тот взирал на Лёху, как на Бога Осириса и радостно сжимал пачку оранжевых дензнаков.
И тут, с верхней галереи, где тоже стояли лежаки, широкими шагами спустился высокий жилистый старик: «Пан Лех!.. Пан Лех!..» «Финикиец» сообразил раньше нас, впихнул молоток Лёхе и, по-моему, даже без лестницы-стремянки, по-обезьяньи вскарабкался на очередную пальму.
— Слыхал, Лёха, тебя как Валенсу уже зовут… Иди, пан Лех, поляков здесь целая делегация и работы у тебя будет много…
Лёха до ужина носился с высунутым языком. Два раза он подбегал с докладом: «Виктор, там две тётки из Мюнхена просят ещё стулья и кресла пляжные наладить… У одного ножки разъехались, а другое - в море, прямо в коралловое дно от её тяжести ушло… Ты бы их только видел!.. Они обе весят под 150 килограммов и ещё приехали на «Олл инклюзив»!.. Таких и гвоздей здесь нет… Надо костыли, как для железнодорожных шпал!..»
Во второй раз Плотник пожаловался на заказчиков с самой верхней галереи: «Виктор, там они… это… в одних шнурках…»
— А-а, в стрингах… Лёха – это итальянцы, их всего три семейные пары. Не привередничай, вдруг там какой-нибудь «Крёстный Отец» Дон Гамбино…»
— А около сувенирного киоска один мужик… тоже в этих… «стрингах»…
— Алексей, это – представитель Прекрасной Голландии, он из Амстердама. Тебе что-нибудь это говорит?
— Не, а он и не просил насчёт кресла – он худой. Одни очки и шнурок вместо трусов…
— Иди, социолог! Ты выполняешь дружественную миссию по укреплению…
— Лежаков?
— Да, и Дружбы между народами!.. Ступай!
…На утро я договорился показать Лёхе местную достопримечательность – огромного Наполеона – «Гришу», пунктуально проплывавшего мимо нашего пирса ровно в семь часов. Но уже на подходе к причалу мы издали увидели знакомую худенькую фигурку -«Финикиец» робко протягивал Лёхе молоток…